Гумилев Лев Николаевич

Лев Николаевич Гумилёв (1912-1992) - советский и российский учёный, писатель и переводчик. Археолог, востоковед и географ, историк, этнолог, философ. Создатель пассионарной теории этногенеза.

Краткая биография:

Родился 1 октября 1912 года в Санкт-Петербурге. Сын известных поэтов - Анны Ахматовой и Николая Гумилёва.
С 1931 года активно участвовал в геологических и археологических экспедициях (всего до 1967 года принял участие в 21 экспедиционном сезоне).
В 1934 году поступил в Ленинградский государственный университет на только что восстановленный исторический факультет.
Четырежды арестовывался, причём в первый раз - в декабре 1933-го, через 9 дней был отпущен без предъявления обвинения. В 1935 году подвергся второму аресту, но благодаря заступничеству многих деятелей литературы был отпущен на свободу и восстановлен в университете. В 1938 году подвергся третьему аресту и получил пять лет лагерей, наказание отбывал в Норильске.
В 1944 году по собственному желанию вступил в ряды Красной армии, участвовал в Берлинской операции.
После демобилизации окончил экстерном исторический факультет, в 1948 году защитил диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук.
В 1949 году вновь был арестован, обвинения были заимствованы из следственного дела 1935 года; был осуждён на 10 лет лагерей, наказание отбывал в Казахстане, на Алтае и в Сибири.
В 1950—1960-х годах занимался археологическим исследованием Хазарии, историей хунну и древних тюрок, исторической географией, источниковедением.
В 1956 году после ХХ съезда КПСС освобождён и реабилитирован, несколько лет работал в Эрмитаже, с 1962 года до выхода на пенсию в 1987 году состоял в штате научно-исследовательского института при географическом факультете ЛГУ.
С 1960-х годов начал разработку собственной пассионарной теории этногенеза, с помощью которой он пытался объяснить закономерности исторического процесса.
В 1961 году защитил диссертацию на соискание степени доктора исторических наук, в 1974-м защитил вторую докторскую диссертацию - по географии, но степень не была утверждена ВАК.
Научное наследие включает 12 монографий и более 200 статей.
Крупным вкладом Гумилёва в науку считается теория периодического увлажнения центральной Евразии и популяризация истории кочевников. В исторических исследованиях Гумилёв придерживался идей, близких евразийству. Взгляды Гумилёва, выходившие далеко за рамки общепринятых научных представлений, вызывают споры и острые дискуссии среди историков, этнологов.
Всю жизнь придерживался обрядовой стороны православия, о чём свидетельствовал даже на допросах в МГБ в 1949 году. По мере сил чтил православные праздники, хотя в церковь ходил редко; склонял к крещению друзей и учеников (в том числе Г. Прохорова и М. Ардова). Полагал Бога не всеведущим и не всемогущим. Будучи в научном плане последовательным позитивистом, не считал свои религиозные воззрения противоречащими научной картине мира.
Охладев к литературе в лагере, перестал читать современных авторов. Судя по воспоминаниям современников и составу личной библиотеки, поэтов, появившихся после 1930-х годов, он не знал вовсе. Прозу Гумилёв ценил ниже поэзии, и его вкусы, по определению С. Белякова, «застыли где-то в дочеховской эпохе. Впрочем, ни Чехова, ни позднего Льва Толстого Гумилёв не любил. „Крейцерову сонату“ даже успел поругать в „Этногенезе и биосфере Земли“. Из европейских писателей больше любил, французов, но самыми современными для него остались Эмиль Золя и Анатоль Франс. В конце жизни полюбил детективы и научную фантастику, особенно предпочитая творчество Брэдбери, С. Лема, Стругацких и С. Снегова, А. Кристи, Ж. Сименона (хранил даже вырезки из журналов с его рассказами), Д. Чейза.
Из так называемых вредных привычек Гумилёв терпимо относился к пьянству и курению. К водке он пристрастился ещё в университете, а затем на фронте, и, по словам С. Белякова, «усвоил советский (не русский…, а именно советский) обычай приходить в гости с бутылкой». Очевидно, он легко переносил алкоголь, однако, судя по воспоминаниям, никто никогда не видел его в откровенно пьяном виде. Сам утверждал, что «водка - понятие психологическое». Курил до конца жизни, всегда одни и те же папиросы «Беломорканал», причём беспрерывно, поджигая новую папиросу от догоревшей; искренне считал, что курить не вредно. От курения над окном в его комнате образовалось чёрное пятно.
Своеобразной чертой личности Гумилёва была тюркофилия, которая проявилась ещё в молодости. Впервые она была декларирована в небольшой поэме 1938 года - «Диспут о счастье», являвшейся поэтическим переложением сюжета Рашид-ад-Дина. С 1960-х годов всё чаще подписывал свои письма «Арслан-бек» (перевод имени Лев на тюркский язык), это прозвище придумал П. Н. Савицкий.
Выйдя на пенсию летом 1987 года в возрасте 75 лет (остался ведущим научным сотрудником-консультантом на географическом факультете), не снизил научной и публикационной активности. Однако вскоре после переезда на Коломенскую улицу - в первую в жизни отдельную квартиру - Лев Николаевич перенёс инсульт, был частично парализован. Позднее оправился, продолжал писать и принимать гостей, но полностью восстановиться так и не смог. К последствиям инсульта и язвы добавилась болезнь ног, из-за которой его водили на занятия под руки ещё в начале 1980-х годов. Осенью 1990 года прочитал свою последнюю лекцию. С осени 1991 года его стали беспокоить боли в печени. В апреле 1992 года был госпитализирован с диагнозом «жёлчнокаменная болезнь и хронический холецистит». После выписки состояние вновь ухудшилось. Стал прощаться со старыми знакомыми, с которыми не общался десятилетиями. Отправил послания Э. Герштейн и Очирын Намсрайжав.
23 мая 1992 года Гумилёву была сделана операция по удалению жёлчного пузыря; практически все родные и близкие учёного считали её ненужной. Открылось сильное кровотечение. Благодаря А. Невзорову весть об этом распространилась на всю страну, было много доноров и жертвователей. Судя по описаниям К. Иванова, две последние недели жизни Гумилёв провёл в коме и с 28 мая был подключён к аппаратуре жизнеобеспечения. 15 июня 1992 года было решено аппаратуру отключить и сообщить о его кончине, что и было сделано. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.