Философия денег

Духовный расцвет во Флоренции, в сравнении со столь же богатыми и благословенными различными дарованиями Генуей и Венецией, приписывали отчасти тому обстоятельству, что в Средние века оба эти города обогатились в существенной мере как торговцы товарами, а флорентийцы еще с XIII века обогащались как банкиры. Природа этого рода занятий требует меньше детальной работы, так что она оставляла им больше свободы для формирования высших интересов!

Чем обширнее и многообразнее те услуги, оказывать которые призваны деньги, и чем быстрее происходит циркуляция отдельного их количества, тем в большей мере их функциональная ценность с необходимостью перерастает их материальную ценность. Развитый на современном уровне обмен очевидно стремится к тому, чтобы все более и более исключать деньги как носителя субстанциальной ценности, и он должен стремиться к этому, потому что даже самого усиленно производства благородных металлов было бы недостаточно, чтобы оплатить наличными все обороты. Безналичные расчеты, с одной стороны, международная пересылка векселей, с другой стороны, — это только выдающиеся наружу точки этой общей тенденции.

Весьма характерный переход от качественно определимого к количественно-символическому выражению ценности представляет нам одно известие из древней России. Средством обмена считались там куньи шкурки. Однако в процессе обмена размер и красота отдельных шкурок перестали иметь какое-либо влияние на их меновую способность, каждую шкурку считали просто за одну шкурку, равную каждой другой. Отсюда вытекало, что значение имеет только лишь число шкурок, и это привело к тому, что с возрастанием товарообмена в качестве денег использовали просто кончики шкурок, пока наконец в качестве средства обмена не получили хождение кусочки кожи, на которые, вероятно, ставило свою печать правительство. Здесь отчетливо видно, как сведение к чисто количественному аспекту служит основой символизации ценности, на которой только и была основана вполне чистая реализация денег.

Социализм нашел свой воодушевляющий идеал в родовом социальном строе, с присущим ему коммунистическим равенством, тогда как денежное хозяйство ретроспективно сосредоточило индивида на себе и оставило ему, в качестве объектов личной и душевной преданности, с одной стороны, только самые близкие индивидуальные отношения, такие, как семья и дружба, а с другой стороны, только самый обширный круг, — например, отечества или человечества, — то и другое — социальные формации, которые, хотя и по различным причинам, противопоставляют себя объективному объединению для достижения изолированных целей, как совершенно ему чуждые.

Древний крестьянин или член семейной общины состоял в отношениях экономической зависимости с определенными, лично ему знакомыми, как бы незаменимыми людьми; чем меньше в данном случае было число зависимых друг от друга функций, тем значительнее были их носители. Напротив, от какого множества одних только «поставщиков» зависит человек денежного хозяйства!
Однако от определенного поставщика он зависит несравненно меньше, он легко и произвольно заменяет его. В то время как человек на более ранней ступени развития должен был платить за меньшее число своих отношений зависимости его личной незаменимостью, множество наших зависимостей компенсируется у нас безразличием к стоящим за ними людям и свободой чередовать их.

Люди начинают все больше оперировать заместителями и символами, которые не имеют содержательного родства с тем, что они замещают; это предполагает не только чрезвычайное умножение психических процессов, но и возвышение этих процессов, поворот культуры к интеллектуальности.

Ориентация жизни в существенных вопросах на интеллект, как правило, идет рука об руку с проникновением денежного хозяйства; в сфере торговли интеллект обладает полнотой суверенитета. Усиление интеллектуальных, абстрагирующих способностей характеризует эпоху, в которой деньги все больше превращаются в чистый символ и становятся индифферентными к своей собственной ценности.

Содержание книги "Философия денег "